Избалованный ребенок или кризис трех лет?

Я избаловала ребенка? Что делать? Мне часто говорили, что своим поведением я избалую ребенка, но начитавшись книг по психологии и педагогике, я поступала по-своему и никого не слушала. А теперь вот уже целый год живу как на вулкане.

А всё начиналось вполне безобидно. Я просто стремилась удовлетворить все потребности маленького ребенка. Кормила по требованию. Носила в эрго-рюкзаке. Первый год жизни дочка не слезала с моих рук, и спали мы конечно только вместе. Я много с ней играла, уделяла ей 100% моего внимания, забывая и про мужа, и тем более про себя.

И делала я это не по неопытности, а потому что понимала психологию развития ребенка от рождения до трех лет. И знала всё про формирование привязанности к матери, стремилась вырастить кроху открытой и доверяющей миру, чувствующей безусловную любовь.

Вообще я всегда считала себя достаточно чуткой мамой, готовой услышать, поддержать и помочь ребенку. Но сейчас я чувствую, что мне как будто подменили ребенка. Я её не узнаю. Я и себя не узнаю.

Когда у дочки в год начались сильные истерики, я понимала, что не ребенок плохой, а ребенку плохо, поэтому я должна ей помочь. И к двум годам я придумала, что это на Василису “напала истерика”. И вот эту “плохую истерику” мы вместе с дочкой прогоняли в открытое окно, шумели на нее:

“Прочь, уходи, истерика, брысь, истерика, мы не хотим с тобой играть, кыш-кыш-кыш!”

И это помогало переключить внимание ребенка, она активно повторяла мои махания руками в сторону невидимой истерики, потом мы закрывали окно и больше не впускали её.

Бывало помогало прогнать истерику за дверь или запереть её в шкафу, там, где она не сможет никого обижать. Чуть позже, когда истерики стали постоянно случаться на улице, я придумала, как будто истерика залетела Василисе в рот, и теперь я двумя пальчиками аккуратно достаю её и сдуваю, после чего она уже не возвращается. А я обнимаю дочку и приговариваю:

“Василиса только моя дочка, я никому не дам обижать мою Василису, истерика, не трогай мою Василису, я тебе её не отдам”.

Однако я оказалась совершенно не готова к истерикам трехлетней дочки. В педагогическом университете я изучала возрастную психологию, поэтому довольно много читала и про кризис трех лет.

Я знаю, что он проявляется в постоянном стремлении противоречить взрослым, в повышенном упрямстве ребенка и отстаивании своих требований любой ценой, в бунтах против уже ставшими привычными правил. Добрый и ласковый ребенок внезапно превращается в деспота, пытающегося командовать родителями, бесстрашно ругаясь на них и даже обзывая любимую маму.

Но отчего-то я предполагала, что раз всё это знаю, то у меня не возникнет трудностей в воспитании трехлетнего ребенка. В конце концов какой-то путь материнства уже пройден. Чему-то я уже смогла научиться. Я достаточно хорошо понимаю свою дочку, она вроде бы тоже понимает меня. Мы прекрасно научились договариваться.

Однако я чувствую, что меня бесит моя любимая дочь, что я только и думаю, как бы от нее избавиться и провести время в одиночестве, что я не хочу с ней играть, потому что почти любая игра в итоге заканчивается истерикой.

Мне стало казаться, а может быть я и правда избаловала своего ребенка. Потому что я уделяю ей максимум своего времени, но она все равно постоянно недовольна. И если нет весомых причин для истерики, она из мухи делает слона и все равно несколько раз в день горько плачет.

В отличие от меня ребенок очень легко переключается с истерики на хорошее настроение, бегает, играет и радуется, как ни в чем не бывало. А я же чувствую, как мой энергетический колодец опустошается.

Да и когда истерики случаются по десять раз в день, я начинаю раздражаться, потому что причиной для слез становятся пустяки, такие как мама нажала кнопку в лифте, а хотела ведь Василиса, или почему мальчик открыл дверь в подъезд, ведь она хотела сделать это сама.

Когда Василиса стала протестовать против обычных занятий таких, как одеться и раздеться, помыться перед сном и почистить зубы, я закипела. Вечером ребенок не хотел укладываться спать и бился в истерике, а я все равно чистила ей зубы, требуя соблюдать положенные правила поведения. Да, иногда родителям нужно не реагировать, а действовать. Но это совершенно выбило меня из колеи. Я ругала саму себя за то, что я так поступила со своим ребенком, за то, что я не могу справиться со своими негативными эмоциями.

И вот в один из таких ужасно трудных дней, я услышала слова от любимой дочери: “Ты плохая мама!” Я не знала, как реагировать. В голове звучал противный голос критика: “Ты сама избаловала ребенка”.

А другой внутренний голос тихонечко шептал:

“Подожди-подожди, это всё происходит, потому что я что-то должна понять. Что же это такое с моим ребенком? Что же я делаю не так? Ведь я действительно что-то делаю не так. Ребенок не может просто так плохо себя вести. Ребенок не может хотеть свести меня с ума”.

Всё чаще отправляясь в постель ближе к двум часам ночи, мне было грустно, что в последнее время я редко испытываю радость от материнства. И все больше концентрирую свое внимание на негативных моментах, которых за день накапливается достаточное количество. А крупицы приятных минут приходится с трудом раскапывать в своей памяти, а сил на это уже нет и страшно от того, что желания тоже нет.

Я думала, как же это так всё получилось. Ведь я всё делала по науке и слушала свое материнское сердце. Как же это так, что меня бесит мой ребенок. Как же меня всё раздражает. В очередной раз упав на эмоциональное дно, подумав о своем бессилии и беспомощности мне стало очевидно, что я просто перестала понимать дочку. Именно в этом кроется корень проблемы.

Я стала обращаться с ней так, как будто она маленький и несовершенный взрослый: такая же как я, только многое не умеет и не знает, хуже мыслит, не может справляться со своими желаниями и эмоциями, не умеет читать, считать, писать. Но ведь это не так.

Я нарисовала в своем воображении наивные ожидания, что могу объяснять дочке нормы и правила поведения, а она должна их исполнять, что от нее можно ждать целесообразности и ответственности. И ожидания эти, конечно же, не оправдались.

И тут я отчетливо поняла, что передо мной не избалованный ребенок, а просто кризис трех лет дает о себе знать.

И от того, что я так сильно устала за первые три года дома с ребенком, я пропустила все известные мне звоночки и сигналы. Посчитала, что истерик было и без того так много, что кризис трех лет у неё уже закончился. А оказалось, что в 3 года и 4 месяца он у неё просто на пике, поэтому все мои попытки призвать к порядку трехлетку совершенно бесполезны.

Мне стоит зарубить себе на носу, что сознание ребенка дошкольного возраста не направлено в будущее. Он не может ничего предвидеть и не учитывает прошлого. А значит в своих действиях ребенок не опирается на опыт других людей, а порой и на свой собственный. Все радости и все огорчения ребенок чувствует здесь и теперь, поэтому он как ни в чем не бывало переключается с истерики на смех и обратно.

Вообще дочка мне по десять раз за день говорит, что я плохая мама, на всё, если я что-то ей запрещаю. А воспитание заключается не в потакании и не сиюминутном удовлетворении всех потребностей ребенка. Наоборот, к трем годам мама активно вводит необходимые запреты, рисует границы дозволенного. Объясняет, почему нельзя делать то, почему он не может получить это.

Попытки постоянно избегать истерик и продолжать удовлетворять все потребности ребенка приводят к пониманию, что сделать это на самом деле нереально. Потому что желания ребенка – это бездонная бочка, чем больше он получает, тем больше требует.

Не стоит полагать, что раз сегодня ребенок получал много удовольствий: посмотрел мультики, покатался на лошадке, поиграл на детской площадке, поел мороженое, – то значит он будет доволен, и истерики не случится. Нет, ребенок все равно будет недоволен, он все равно найдет причину, по которой устроит истерику, не получив желаемое. Просто потому что у него период кризиса трех лет.

Мне понравилось, как Людмила Петрановская предлагает реагировать на истерики в кризис трех лет. И если я чувствую, что не могу сохранять спокойствие и помогать дочке справиться с истерикой работающими у нас способами, я просто ничего не делаю.

Потому что мое молчание – золото для нас обеих. Лучше я не накричу, не скажу ничего обидного, буду делать что-то для своего спокойствия, не мешая ребенку выплакаться. А потом она сама будет готова говорить, придет и попросит помочь справиться с истерикой. Тогда это будет уже легко сделать. И на душе ребенка снова сияет солнышко, я же, увы, не могу так быстро переключиться, и над моими мыслями еще долго летают грозовые тучи.

Зато я не ругаю себя за лишние злые слова, которые могла бы сказать ребенку в порыве гнева. Я активно учусь разделять свои эмоции и эмоции ребенка. Не заражаться её настроением.

Перестать бороться с упрямством ребенка, не давить на него своим авторитетом взрослого, тем самым только разжигая войну с бунтующей трехлеткой. А превратить повседневные дела в увлекательную игру.

Когда дочка научилась самостоятельно одеваться и раздеваться, обуваться и разуваться, я по наивности подумала, что теперь она всегда будет делать это сама.

Я подливала масла в огонь, требуя от ребенка самостоятельно собираться на прогулку, что, конечно, приводило только к истерике. В результате раздраженная я все равно одевала дочку, при этом завидуя её умению радоваться жизни уже через минуту.

Тогда я придумала фею Одевайку. Когда мама больше не хочет одевать ребенка, а ребенок отказывается одеваться сам, она просто уходит в другую комнату. А в это время прилетает фея Одевайка.

Фея машет руками, как крылышками, ласково разговаривает с Василисой, помогает ей одеться (только в том, в чем действительно ребенок просит помощи). А потом говорит: “Пока-пока!” и улетает помогать другим деткам. В комнату заходит уже спокойная мама и видит одетого ребенка – удивляется, а дочка рассказывает, что это фея Одевайка ей помогла. Все счастливы!

Василиса как-то спросила меня: “Мама, а как ты превращаешься в фею Одевайку?” Я показала: достаточно немного покружиться и тогда случается волшебное превращение.

По вечерам, когда ребенок не хочет идти в ванную, прилетает фея Раздевайка, попку умывайка. С ней ребенок радостно идет в ванную и половину необходимых дел выполняет сама, показывая фее, как она умеет это делать.

Однако если папа дома, то фея не может прилететь. Ведь фею могут видеть только дети, а взрослые не должны увидеть фей. Это правило. Поэтому тогда дочка идет в ванную с папой. Хотя помощь феи мне сильно облегчает жизнь, потому что папа довольно часто возвращается с работы домой, когда ребенок уже спит.

Как же важно нам взрослым помнить, что мыслить для маленького ребенка – не значит думать или вспоминать. Мыслить для ребенка – значит действовать здесь и теперь, с конкретными предметами.

Каждый предмет действует на ребенка как магнит: либо тянет, чтобы он его потрогал, взял в руки, пощупал или же наоборот, отошел подальше и не касался этой вещи. То есть ребенок находится как бы в поле вещей и предметов, которые постоянно действуют на него магнетически.

Соображения о будущей пользе или вреде тех или иных занятий для дошкольника вообще не имеют значения. Мне, как правило, с трудом удается отключиться от давления ошибок прошлого или от ожидания очередных неприятностей. А ребенку максимальное удовольствие от настоящего момента дается естественно, без каких-либо усилий с его стороны.

Если ребенок бежит – то не куда-то, а просто бежит. Если он ест – то просто ест, чтобы кушать, а не чтобы насытиться и бежать дальше. Если ребенок играет, то получает удовольствие от самой игры, и не думает о том, какую пользу принесет это занятие.

Временами меня раздражает медлительность Василисы. Иногда она невыносимо долго надевает носки или не может оторваться от любимой игры. Оказывается делает она это вовсе не из вредности, а всего лишь потому, что ей нравится делать что-то здесь и сейчас, ей нравится сам процесс.

Поэтому подгонять ребенка оказалось совершенно неэффективно: “Не будешь есть – не вырастешь”, “Не оденешься – не пойдем гулять”. Такие доводы на ребенка не действуют, а только становятся причиной конфликтов.

Когда дочка научилась самостоятельно играть, я немного расслабилась и выдохнула. У меня появилось немного свободного времени. Но чем больше я позволяла себе не играть с ребенком, тем меньше мне хотелось играть с ней хоть сколько-то. Мы как будто весь день находились рядом, но были не вместе, каждый занимался своими делами. Отсутствие моего внимания спровоцировало повышенную капризность ребенка.

Тогда я снова стала играть вместе с дочкой, и частота истерик немного снизилась. В возрасте трех лет ребенок еще не придумывает игры самостоятельно, он копирует увиденное в игре с родителями, с другими детьми и из мультфильмов. Поэтому недостаточно просто дать новую игрушку, нужно обязательно продемонстрировать, что и как с ней делать, чтобы ребенок мог с ней играть.

Когда понимаешь, что происходит с ребенком, почему он так поступает, то управлять своими эмоциями и поведением становится легче.

И конечно, наши мамы и бабушки жили в совершенно по-другому устроенном мире. Где у них чаще всего даже не было возможности отдавать много времени и сил воспитанию ребенка. Не было доступной информации о достижениях наук психологии и педагогики. Был ежедневный, кажущийся непосильным для нас теперь, быт.

Поэтому они не знают о том, что такое кризис трех лет. Когда ребенок начинает активно протестовать против правил и требовать исполнения всех своих желаний, чаще всего бабушки и дедушки делают вывод о том, что родители избаловали ребенка.

А родители пытаются найти ответ на вопрос: “Как не избаловать ребенка?” И попадают на десятки сайтов, где их стараются убедить, что только жесткость и авторитарный подход помогут перевоспитать их непослушное чадо.

Хотя на самом деле никакой проблемы нет. Ребенок в три года не избалованный. Он нормальный. Просто у него кризис трех лет, о котором наши родители ничего не знают, потому что у них вопросы с непослушанием часто решались проще: по попе шлепнул, вот и весь разговор.

И ведь не скажешь родителям, что они были не правы. Сразу посыпятся упреки: “Ты неблагодарная дочь, мы тебя вырастили, мы тебя кормили, одевали, ночей из-за тебя не спали, а ты еще претензии смеешь высказывать”.

Ведь родителям не скажешь, какие последствия имел по их мнению передовой опыт воспитания. Сколько сил приходится прикладывать взрослому человеку, чтобы просто чувствовать уверенность в себе. Чтобы разрешить себе услышать свои собственные желания. Чтобы признать свое право на отрицательные эмоции.

У психолога Ксении Собченко есть интересный двухнедельный онлайн-курс “Как приручить свой гнев”. К Ксении я уже обращалась за личной консультацией, люблю время от времени читать её блог и получать нечастые письма рассылки со словами поддержки для мам. Поэтому могу доверять её профессиональному опыту.

И пусть наши родители не хотят даже на минутку представить, что в чем-то были не правы. Поэтому и не будем пытаться что-то доказать им. Будем верить своему материнскому сердцу. Искать и изобретать новые способы, как справляться с трудностями в воспитании каждого конкретного ребенка. Будем разрешать себе не прятать глубоко внутри неприятные эмоции, такие как гнев и раздражение, а учиться управлять ими, направляя их энергию в созидательное русло.